О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011 - Наталия Жуковская

ПРОГРЕСС НАУКИ (ОСВОЕНИЕ КОСМОСА, ОТКРЫТИЕ НОВЫХ ЧАСТИЦ ЯДРА И Т. Д.) НЕПОСРЕДСТВЕННО НЕ ОПРОВЕРГАЕТ ТЕХ ИЛИ ИНЫХ ПОСТУЛАТОВ ЛАМАИЗМА

Но внедрение новых технических усовершенствований в производство и последующий подъем экономики содействуют процессу освобождения сознания от влияния религии. Так, обо, сохраняющиеся до сих пор благодаря вере в возможность предотвратить засуху при помощи духов, уйдут в прошлое, когда восторжествуют научно разработанные способы борьбы со стихиями природы.

Рост образовательного уровня населения тоже содействует уменьшению религиозного элемента в жизни людей. Далеко не всегда это является прямым следствием полученных знаний (хотя и таковое не исключается). Гораздо чаще причина этого – отрыв от привычной социальной среды, жизнь в новой обстановке, т. е. то, о чем говорилось выше. Не стоит в связи с этим недооценивать и ту роль, которую играет пропагандист на селе. Вряд ли можно говорить об отходе от религии в результате прочтения какой-то серии лекций. Конечно, не лекции по естественнонаучной и атеистической тематике были первопричиной огромных сдвигов в сознании людей, но даже если они просто расширяют их кругозор, то и тогда польза лекций несомненна. В связи с этим хотелось бы вспомнить об одном диспуте, показавшем необходимость высокой подготовки кадров пропагандистов. По инициативе республиканской библиотеки имени Горького в Иволгинском районе Бурятии, где находится один из действующих ламаистских монастырей, была организована теоретическая конференция на тему: «Труд и религия». После выступлений сотрудников библиотеки, рассказавших о реакционной сущности религии, и в частности ламаизма, стихийно возник спор о роли религии в повседневной жизни. Присутствовавшие на собрании верующие доказывали, что вера в бога не мешает им хорошо трудиться. Атеисты, возражая им, приводили примеры срыва колхозных работ во время религиозных праздников, свидетельствующие об отрицательном влиянии религиозных традиций на трудовую деятельность153.

Большая роль в деле обмирщения сознания принадлежит различным формам социальной деятельности. Чем уже рамки того мира, в котором замкнут человек (работа – семья, семья – работа), тем меньше его сознание поддается влияниям извне. Привычный ограниченный круг обязанностей (здесь понятие «ограниченный» отнюдь не отрицает всего разнообразия работ в сельском хозяйстве) сужает и рамки сознания, сводя возможное богатство умственной деятельности человека лишь к минимуму мыслительных операций, необходимых для поддержания установившегося уклада жизни. Общество обладает широкими возможностями для увеличения социальной активности людей, для вовлечения их в самые разнообразные формы общественной деятельности.

АТЕИСТЫ, ВОЗРАЖАЯ ИМ, ПРИВОДИЛИ ПРИМЕРЫ СРЫВА КОЛХОЗНЫХ РАБОТ ВО ВРЕМЯ РЕЛИГИОЗНЫХ ПРАЗДНИКОВ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ ОБ ОТРИЦАТЕЛЬНОМ ВЛИЯНИИ РЕЛИГИОЗНЫХ ТРАДИЦИЙ НА ТРУДОВУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Новые формы социальной деятельности способствуют, с одной стороны, индивидуализации личности и разрушают прежние виды связи по родству и по религии, с другой стороны, их следствием является то, что человек начинает осознавать себя членом нового коллектива, сложившегося на других началах.

Не меньшую роль в деле дальнейшей секуляризации сознания могли бы сыграть различные гражданские мероприятия, целью которых является воспитание национального, интернационального гражданского самосознания, воспитание чувства Родины в широком смысле слова, чтобы человек ощущал себя представителем нации, имеющей свою историю, свои национальные традиции. К таким мероприятиям можно отнести районные и республиканские сурхарбаны, юбилейные торжества по случаю исторических дат типа 300-летия вхождения Бурятии в состав России, отмечавшегося в 1959 г., или 300-летия Улан-Удэ, праздновавшегося в июле 1966 г. Столь же важно воспитание гражданского самосознания, единства со всем советским народом, в дружную семью которого на равных правах входит и бурятская нация. Этому служат различные общесоюзные праздники: первомайские и революционные годовщины, День Победы над фашизмом в Германии, празднование Международного женского дня и т. д. Умело проводимые в эти дни политические кампании содействуют воспитанию интернациональных чувств. Чем отчетливее человек осознает себя гражданином Советского Союза, советским человеком, тем выше его политическая зрелость, тем заметнее выход личности за рамки замкнутого традиционного быта, за который цепляются разные, в том числе религиозные, предрассудки.

Наконец, немаловажным моментом в вытеснении религии с ее нынешних позиций является создание новой, советской обрядности, успех и популярность которой во многом зависит от того, насколько удачно будет использован традиционный опыт народа. Например, не следует отменять веками существующие свадебные обряды: они рационалистичны в своей основе, и лишь поклонение онгонам (в шаманский период) и бурханам (со времени утверждения ламаизма) придавало им религиозную окраску. Сугубо светским в своей основе является Сагаалган (Цагалган) – старый праздник Нового года по восточноазиатскому сельскохозяйственному календарю, включенный ламаизмом в число своих хуралов. Опыт его обмирщения, проделанный в ряде колхозов Бурятии, не получил поддержки и распространения, хотя был довольно удачен154. Попытки создания новых праздников для жителей села типа Дня животновода, механизатора и т. п. пока не совсем удачны, но несомненно, что увеличение числа светских праздников с национальной спецификой – это правильный путь в борьбе с религиозной обрядностью.

ПОПЫТКИ СОЗДАНИЯ НОВЫХ ПРАЗДНИКОВ ДЛЯ ЖИТЕЛЕЙ СЕЛА ТИПА ДНЯ ЖИВОТНОВОДА, МЕХАНИЗАТОРА И Т. П. ПОКА НЕ СОВСЕМ УДАЧНЫ, НО НЕСОМНЕННО, ЧТО УВЕЛИЧЕНИЕ ЧИСЛА СВЕТСКИХ ПРАЗДНИКОВ С НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКОЙ – ЭТО ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ В БОРЬБЕ С РЕЛИГИОЗНОЙ ОБРЯДНОСТЬЮ

Приведенные материалы далеко не исчерпывают всех проблем современного ламаизма. Это лишь попытка дать общий очерк главных его сторон, характеризующих те формы, которые принял ламаизм у бурят в наши дни.

Ламаизм сегодня – это отмирающая религия, сохранившая корни в традиционном укладе жизни и выражающаяся, по сути дела, только в обрядовой практике. Ламаизм в свое время впитал в себя шаманскую обрядность, создав ей соответствующее буддизму идеологическое обрамление. Ныне от ламаизма остался лишь упрощенный комплекс этих шаманских обрядов, истинная природа которых, однако, почти никем из верующих не осознается. Почитание локальных божеств, семейно-бытовые обряды, часто приурочиваемые к эпизодическим наездам лам, – вот что представляет собой ламаизм в быту. Поездки самих верующих в дацаны затруднены из-за значительной удаленности многих районов от мест расположения храмов. В последние годы большое количество народа дацанам удавалось собрать лишь в дни приезда представителей зарубежных буддийских организаций, контакты с которыми наладились с середины 50-х гг. Но такого рода искусственные стимулы в целом на бытовой ламаизм не влияют. Он изживает себя, уступая место новым формам общественного сознания.

Формы проявления культа природы в пантеоне и ритуалах ламаизма

(опубликовано: Религия и мифология народов Восточной и Южной Азии. М.: Наука, 1970. С. 99–100)

Период разложения племенных религий и формирования религий классового общества всегда сопровождается некоторой переоценкой образов божеств: меркнут одни, восходят на горизонте другие, новые частично сливаются со старыми, старые соответственно отдельным граням расщепляются на несколько образов, каждый из которых может образовать самостоятельное божество в новой религии. Эти внутрирелигиозные процессы являются отражением (опосредствованным, как и полагается в такой форме сознания, как религия) тех социальных процессов, которые происходят в обществе.

В связи с развитием основных тенденций социальной истории человечества, разложением первобытнообщинного строя с его родоплеменной структурой, имущественной и классовой дифференциацией, сложением ранних государств, постепенной заменой матриархальных и матрилинейных форм устройства общества патриархальными и патрилинейными формами древние культы богини-матери сменялись концепцией бога-отца. Это выражалось в постепенном падении роли богини-матери, расщеплении ее образа на несколько составных женских образов, занявших второстепенное место в пантеоне, и, наконец, концентрации признаков отдельных мужских божеств и слиянии их в единую божественную фигуру бога-отца. В мифотворческом процессе Е. Г. Кагаров определил это явление как дифференциацию и интеграцию155, что вполне применимо и к боготворчеству. Многочисленные женские образы, подменившие собой богиню-мать, во многом дублируют черты и функции друг друга, а образ единого мужского божества очень условен, ибо в буддизме, о котором пойдет речь ниже, никакого единобожия, ни мужского, ни женского, не было и не могло быть с самого начала. Философские концепции буддизма сохранили безликую божественную субстанцию брахманизма, из которой все исходит и в которую все возвращается, вовсе не нуждаясь в ее антропоморфизации, довольствуясь Гаутамой, равноправным в своей святости со многими другими буддами, в качестве учителя. Но постепенно фигура учителя, указавшего путь к спасению, достигшего божественной святости еще при жизни, разрослась настолько, что позволительно стало говорить о нем как о центральной фигуре в данной религиозной системе. Будда стал человеко-богом, а затем и просто богом, но еще не творцом, а по-прежнему богом-учителем наряду с другими богами, пантеон которых все разрастался. И лишь намного позднее в условиях Центральной Азии, народы которой издавна имели смутное представление о центральной божественной фигуре, Будда оброс и чертами бога-творца, впрочем, не единственного. Однако его образ у ламаизированных шаманистов Центральной Азии отнюдь не затмил собой всех бесчисленных божеств и духов, положительных и отрицательных, их влияния на жизнь этих людей. В народном ламаизме монголов и бурят Будда стал хотя и особняком, но в одном ряду с ними.